Новости прокуратуры

Прокуратурой Сенненского района продолжается расследование уголовного дела возбужденного Генеральным прокурором Республики Беларусь по факту геноцида населения Беларуси в годы Великой Отечественной Войны

Прокуратурой Сенненского района продолжается расследование уголовного дела возбужденного Генеральным прокурором Республики Беларусь по факту геноцида населения Беларуси в годы Великой Отечественной Войны. Одним из важных доказательств совершенного преступления являются показания живых свидетелей, которым довелось на себе испытать все ужасы фашизма. В ходе расследования уголовного дела прокурором района Антоненко О.А. допрошены бывшие малолетние узники фашистских   концлагерей. Вот лишь часть их воспоминаний: 

…во время войны я с родителями и страшим братом проживали в деревни Медведи Дриссенского района (сейчас Верхнедвинский). Отец, на фронте заболел тифом, и его отправили домой. Иногда в деревню наведывались немцы. В один из дней они приехали на мотоциклах и машинах, стали грабить дома. Потом они согнали в сарай стариков и инвалидов, обложили соломой и подожгли. В этом сарае погиб папин брат, он был участником первой Мировой войны, где потерял ногу. Затем немцы пришли в деревню в марте 1943 года и стали собрать людей трудоспособного возраста и детей, забрали и нашу семью. Брату было семь лет, мне четыре года. Пешком, под конвоем, мы дошли до Дриссы, там нас погрузили в вагоны «коровники» и отправили в неизвестность. По дороге в туалет не водили, кушать и пить не давали. Привезли нас в Ригу в Лагерь «Саласпилс», который по периметру был огражден колючей проволокой и вышками. По приезду санобработка холодной водой, женщинам обрезали волосы. Потом стали разделять детей от родителей в разные бараки, представьте как мы плакали. Взрослых каждый день выгоняли на работу на железной дороге, кто не мог работать – сжигали. Дети оставались в бараке, к нам приходили солдаты, меня и других детей отводились в санчасть, где брали кровь. Не смотря на свой возраст, уколы в ручки я помню и по сей день. На сколько я знаю, кровь брали для немецких солдат и проведения каких-то опытов. Так же в то время практиковалось усыновление некоторых детей, находившихся в лагере, немцами или австрийцами. В их число попал и мой брат, его под видом сироты отдали какому-то австрийцу по фамилии Конрад, который забрал его из лагеря. Брат жил у него некоторое время, он покупал ему одежду, определил в школу. Но так как брат был уже достаточно взрослым, рассказал, что его родители живы и они находятся в лагере. Тогда австриец приезжал в лагерь и просил у родителей разрешения на усыновление, они отказали. Не смотря на это, он увез брата, родителей никто не слушал, никаких прав у них не было. Только когда немцы стали отступать и оставили Ригу, австриец привез и отдал брата в лагерь. Из «Саласпилса» нас перевезли в лагерь «Юнфрево», а затем в Австрию в «Бешесофин». Условия были ужасными везде, дети болели, никто нас не лечил. К моменту освобождения я уже не могла сама ходить, меня поместили в больницу от какой-то благотворительной организации, где я долго лечилась и восстанавливалась, родителей ко мне не пускали, они меня ждали, жили на чердаке какого-то дома. Моя мама и другие женщины ходили просить милостыню, чтобы хоть как-то нас накормить и одеть. Некоторые австрийцы относились с пониманием и помогали, другие спускали собак. По Австрии мы странствовали три месяца, предстояла долгая дорога домой, документов не было, денег не было. В Советсткий Союз мы возвращались на пароходе, по приезду отца призвали на восстановление заводов в Одессе, а мы с мамой оказались в Латвии на хуторе у каких-то дальних родственников, которые нас приютили. В один из вечеров в дом пришли «Лесные братья» и избили всех взрослых – хозяев дома, за то, что приютили нас белорусов, дали один день, чтобы мы уехали, иначе – расстрел. На утро, мы взяли у соседей повозку и уехали к границе с Беларусью. Эти события принесли нашей семье огромное горе, сколько нервов, сколько слёз было пролито тогда и потом. Родители, пережившие всё это в осознанном возрасте с детьми на руках, потом много болели и рано ушли из жизни.

Из протокола допроса потерпевшей Полины К., жительницы г.Сенно

...когда я с мамой, двумя сестрами и братом оказались в концлагере, мне было 4 года, я была самой младшей из всех. В лагерь попали по наводке местного полицая, который сначала избил мать до полусмерти, а потом способствовал нашей отправке в Германию. Вместе с нами в лагерь в Германию из деревни Стайки Богушевского района в 1943 году угнали и мамину сестру с детьми. Днём взрослых уводили на работу и мы оставались одни. Лагерь был разделен на две части, в одной содержались узники, которых привлекали к выполнению различных работ, в другой части содержались советские военнопленные. В один из дней в конце войны нам детям удалось попасть во вторую часть лагеря. Я на всю жизнь запомнила лица Советских солдат, который содержались поодиночке в бетонных мешках, где они всё время стояли. Их лица не отражали никаких эмоций, одежда истлела, они были истощены до предела. На территории лагеря находился крематорий и мне навсегда запомнились ежедневные разговоры мамы с сестрой о том, что всех нас вот-вот должны сжечь. Они говорили об этом и договаривались, что если кому-то удастся спастись, то он должен присмотреть за детьми.  Я помню эти разговоры так, как будто я слышала их вчера. Помню как лагерь начали бомбить американские самолеты. Бомбили очень сильно, никаких укрытий не было, бежать было некуда, людей разрывало на части у меня на глазах. Потом было возвращение домой, где всё был разрушено. Немецко-фашистские захватчики забрали у меня детство, потому что ещё долгое время после войны, после того как они оставили за собой лишь выжженную землю, люди жили в землянках, было нечего есть, нечего одеть. Когда я выросла, пошла работать, и смогла пошить себе самое простое платье, своё, по размеру, я сидела и долго плакала…от счастья. Последствия и воспоминания о той войне преследуют меня всю жизнь.

Из протокола допроса потерпевшей Эммы Ш., жительницы г.п.Богушевск